Финские актёры и писатели, 27 января 1967 четвёртая слева — Марья-Леена Миккола
У этого термина существуют и другие значения, см. Виола (значения).
«Viola», «Вио́ла» — торговая марка плавленых сыров, представляющая собой анаграмму названия финской компании Valio, уже почти сто лет выпускающей этот продукт. Плавленые сыры под маркой «Виола» появилась на финском рынке в 1934 году. В течение десятилетий упаковки сыра украшало изображение блондинки с цветами в руках по имени Виола. За время существования марки сыр упаковывали самыми разными способами: в фольгу и картон, в круглые картонные коробочки, в стеклянные и деревянные банки и в пластиковые коробочки, однако название оставалось прежним.
В 2006 году компания Valio обновила бренд, и блондинку Виолу на упаковках заменил цветочный узор, а в рекламах — изображение «Виллы Виола». В то же время компания прекратила продажу плавленого сыра в Финляндии, и под торговой маркой Viola стали выпускать творожный сыр (ранее сыр «Hovi»). В 2007 году к бренду Viola присоединили салатный сыр-фету (ранее продавался под маркой «Feta»), в связи с тем, что Евросоюз предоставил Греции эксклюзивные права на бренд «фета». На сегодняшний день в ассортимент продукции под маркой Viola входят также супы быстрого приготовления.
Это сыр 60%-ной жирности в сухом веществе, с содержанием влаги 50%. Его приготовляют из сыров типа эдамского (голландского) с добавлением быстрорастворимого сухого молока и других молочных продуктов, повышающих жирность сыра «Виола».[1]
— Сергей Баркан, Марина Кулешова, «Плавленые сыры», 1967
...нарисованная на сыре «Виола» женщина походила на кого-то или на неё походил кто-то.[2]
Двадцатипятилетняя яркая блондинка, будто бы сошедшая живьём с этикетки финского плавленого сырка «Виола», ценимого у нас как закуска, ещё в Москве привлекла к себе внимание писателей...[3]
И ещё один тост крепко засел в моей памяти. Точней, это даже не было тостом, а так, всего лишь фразой... <...> Эту фразу произнесла Марья-Леена Миккола, красавица с этикетки плавленого сырка «Виола», светлокудрая финская Пассионария.[3]
Я, грешница, хранила сырок для себя, для того редкого момента, когда в доме никого, я одна-одинешенька, свободна, так сказать, от постоя и у меня на этот счастливый момент всё сделано. Тогда я завариваю персональный чай и лакомлюсь, набирая на кончик ложечки эту самую «Виолу».[4]
Каждый понедельник к нам в дачный поселок привозили заказы. <...> Гречка, мясо, колбаса, сыр. Сыр «Виола» в том числе. В круглых коробочках. Со скандинавской блондинкой на крышке.[6]
— Денис Драгунский, «Сыр «Виола», свежий воздух и Марина Цветаева» (кольцо-кольцо, выйди на крыльцо), 2008
Водитель, пожилой дядя в белом форменном халате, брал в руки коробочку сыра «Виола», вглядывался в синеглазую финскую деву с соломенными волосами и вздыхал:
― Вот ведь красивая женщина... Разве в жизни такую встретишь?[6]
— Денис Драгунский, «Сыр «Виола», свежий воздух и Марина Цветаева» (кольцо-кольцо, выйди на крыльцо), 2008
― Если родится девочка, назови Виолеттой!
― Как? ― обалдела от неожиданности Ольга.
― Виолетта. Как сырок плавленый «Виола», знаешь?[7]
— Маша Трауб, «Ласточ...ка», 2012
Даже когда родилась девочка <...>. Поэтому и записала её как Виолетту Ивановну. Женщина, которая записывала данные, застыла и посмотрела на Ольгу.
― Как? ― спросила она.
― Как сырок плавленый «Виола», знаете? ― объяснила Ольга. И тут же поняла, как дико звучит объяснение. Женщина хмыкнула, но записала. Сделала две ошибки ― Виалета.[7]
— Маша Трауб, «Ласточ...ка», 2012
Потом коробка с бумажной обложкой исчезла: её заменила коробка целиком из красного пластика. Внешний вид коробок остался тем же. Вскоре в СССР появилась «Виола» в больших ванночках...[8]
— Владимир Лагунов, «Почему в России не Финляндия?» 2017
— Виола... — начала Небова.
— Поняла, сейчас купим, — пообещала официантка и прежде, чем Ксения успела среагировать, заорала так громко, что на столе зазвенели фужеры: — Серёга, лети как на пожар в супермаркет. Нужен плавленый сыр.[9]
...сыр финской фирмы «Валио» под названием «Виола», упакованный в стаканчики из полистирола.
Это сыр 60%-ной жирности в сухом веществе, с содержанием влаги 50%. Его приготовляют из сыров типа эдамского (голландского) с добавлением быстрорастворимого сухого молока и других молочных продуктов, повышающих жирность сыра «Виола».
Близкие к Виоле сыры ― угличский (сливочный), невский (сливочный) ― вырабатывает наша промышленность в значительных количествах. Однако расфасовка их в фольгу не позволяет вырабатывать их более нежной консистенции.
В настоящее время Московским объединением «Молоко» создан новый вид сливочного плавленого сыра «Янтарь» 60%-ной жирности в сухом веществе.[1]
— Сергей Баркан, Марина Кулешова, «Плавленые сыры», 1967
Потом коробка с бумажной обложкой исчезла: её заменила коробка целиком из красного пластика. Внешний вид коробок остался тем же. Вскоре в СССР появилась «Виола» в больших ванночках, в порционных треугольниках и слайсах.
В 1994 году открылось представительство фирмы «Валио» в Санкт-Петербурге. В 1994 году там же было образовано дочернее ООО «Валио», основное направление деятельности которого — импорт и продвижение на российском рынке продукции фирмы «Валио». Наиболее известными в России брендами «Валио» являются плавленый сыр Viola, сыр Oltermanni и масло «Валио».[8]
— Владимир Лагунов, «Почему в России не Финляндия?» 2017
Финны приехали в Одессу со своими тревогами по поводу засилья на книжном рынке западного мира, к которому относилась и Финляндия, суррогатного массового чтива самого дурного пошиба ― криминального, эротического, фантастического ― буквально сметающего с прилавков не только серьезную современную литературу, но и классику. По их мнению, это грозило человеческой культуре одичанием. Жёстко обозначила эту проблему в своем выступлении Марья-Леена Миккола. Двадцатипятилетняя яркая блондинка, будто бы сошедшая живьём с этикетки финского плавленого сырка «Виола», ценимого у нас как закуска, ещё в Москве привлекла к себе внимание писателей ― и Трифонова, и Гинзбурга, и Оклянского, а тут еще добавились ценители женской красоты из Киева и Одессы.[3]
И ещё один тост крепко засел в моей памяти. Точней, это даже не было тостом, а так, всего лишь фразой, сказанной отнюдь не для того, чтобы привлечь внимание присутствующих, ― просто вырвалось из души под настроение. Эту фразу произнесла Марья-Леена Миккола, красавица с этикетки плавленого сырка «Виола», светлокудрая финская Пассионария. Она пила и ела вместе со всеми, слушала вполуха спичи и речи. Потом отлучилась на несколько минут, вероятно, чтобы остыть, вдохнуть глоток свежего воздуха. А потом, вернувшись, даже не садясь, произнесла ― внятно и жестко ― одну единственную фразу, при этом брови ее были сурово сдвинуты. Все посмотрели на переводчика, но он почему-то замялся и сделал вид, что грызет жареное крылышко.
― Переведите, пожалуйста, ― попросил я.
― Ради этой жратвы не стоило делать революцию![3]
Каждый понедельник к нам в дачный поселок привозили заказы. Маленький пикап был нагружен серыми пакетами, перетянутыми бумажной веревкой. Гречка, мясо, колбаса, сыр. Сыр «Виола» в том числе. В круглых коробочках. Со скандинавской блондинкой на крышке.
Удобно. Можно было заказать буквально всё ― от соли и спичек до вина и сигарет. В рамках ассортимента советского продмага конца шестидесятых. Можно повторять заказ или уточнять заказ, отдавая список тому самому человеку - водителю-продавцу-кассиру, ― который эти заказы развозил.[6]
— Денис Драгунский, «Сыр «Виола», свежий воздух и Марина Цветаева» (кольцо-кольцо, выйди на крыльцо), 2008
Оголодавшие дачники тут же начинали разворачивать пакеты. Водитель, пожилой дядя в белом форменном халате, брал в руки коробочку сыра «Виола», вглядывался в синеглазую финскую деву с соломенными волосами и вздыхал:
― Вот ведь красивая женщина... Разве в жизни такую встретишь?
Он часто брал с собой жену ― подышать свежим воздухом. Развезти все заказы занимало часа полтора по меньшей мере. А она гуляла по аллеям нашего посёлка. Я её всегда видел со спины. Грузноватая тётенька в тёплой кофте, медленно переставляющая свои немолодые ноги.[6]
— Денис Драгунский, «Сыр «Виола», свежий воздух и Марина Цветаева» (кольцо-кольцо, выйди на крыльцо), 2008
― Будет стакан! А ну! ― подал он команду приблудному. Тот послушно метнулся к ранцу Еськи-Евсея, выудил из него белый стаканчик с румяной женщиной на крышке. Эта нарисованная на сыре «Виола» женщина походила на кого-то или на нее походил кто-то. Сергей Митрофанович глянул и засёк глазами Володину деваху ― она!
― Сыр съесть! ― отдал распоряжение Еська-Евсей. ― Тару даме отдать! Поскольку она… Она, она не может без стакана!..[2]
Беременная девушка рылась в холодильнике сама ― он ей был доступен. Рылась, рылась и нарыла заныканную «Виолу», по тем временам дефицит. Я, грешница, хранила сырок для себя, для того редкого момента, когда в доме никого, я одна-одинешенька, свободна, так сказать, от постоя и у меня на этот счастливый момент все сделано. Тогда я завариваю персональный чай и лакомлюсь, набирая на кончик ложечки эту самую «Виолу». Даже дети были ко мне в этом случае щедры и снисходительны. Сын говорил сестре: «Не ешь эту «тётку»… Это мамино баловство». ― «Я, конечно, ее не хочу, ― отвечала дочь, ― но делиться честно. Я возьму капельку».
В этот раз мне не осталось ничего. Господи, прости меня! Не жалко. Ни тогда, ни теперь. Почему же я так подробно про себя, нелепо зависшую над столом, про неё, смачно намазывающую «тетку» на полбатона, про табуретки, загромоздившие вход и выход в квартиру? <...> Я толкусь на этом, ибо это был процесс погружения в идиотию. В прошлом веке написали бы ― морок. И оно пришло мне на ум, это слово, но куда оно к табуреткам, ширинкам и плавленому сыру? Не всякое слово не во всякую строку лезет.[4]
«Такая женщина и вдруг с Таким мужем», ― подумал Саня. ― А кем работает Ваш муж? ― спросил он.
― Какое это имеет значение? ― сказала женщина и вздохнула.
― Скажите ваше имя.
― Мое? Виола.
― Вы имеете отношение к финскому сыру?
Женщина засмеялась и включила телевизор. Вспыхнул лунным светом экранчик и осветил Санино лицо и лицо женщины…
― Погода, ― произнес диктор. ― Тёплая без осадков погода сохранится в ближайшие сутки на большей части европейской территории Союза…[5]
Родители Даши и папочкина новая жена, носившая сырное имя Виола, были людьми образованными, наслышанными про травму, которую наносит ребёнку развод.[11]
Потом приехала желтоволосая Людмила с несметным количеством продуктов: сырокопчёными твёрдокаменными колбасами, финским сыром «Виола» и прочими пищевыми редкостями, недоступными обычным смертным. Людмиле всё это было доступно как служащей городского треста кафе и ресторанов. Её добычу, извлекаемую из сумок, отец даже не удостоил внимания и вообще, как мне показалось, вёл себя с новой женой не слишком любезно.[12]
Ольга так и сидела на лавочке. Вдруг Иван повернулся, подошел и проорал под грохот подходящего поезда:
― Если родится девочка, назови Виолеттой!
― Как? ― обалдела от неожиданности Ольга.
― Виолетта. Как сырок плавленый «Виола», знаешь? Иван заскочил в поезд и встал спиной к платформе. Ольга опять, как тогда на станции, долго сидела на лавочке. Вспоминала, как выглядит плавленый сырок. Встала и пошла в магазин. Купила коробочку с улыбчивой блондинкой на картинке. Принесла домой и выложила на стол.
― Лучше бы хлеба купила, ― сказала мать, зашедшая на кухню. Коробка с плавленым сыром еще долго лежала в холодильнике на верхней полке. Её никто не открывал. Но у Ольги рука не поднималась выбросить. Выбросила мать, когда мыла холодильник. Ольга еще долго верила, что Иван вернётся. Даже когда родилась девочка ― верила. И когда шла регистрировать дочь ― верила. Поэтому и записала ее как Виолетту Ивановну. Женщина, которая записывала данные, застыла и посмотрела на Ольгу.
― Как? ― спросила она.
― Как сырок плавленый «Виола», знаете? ― объяснила Ольга. И тут же поняла, как дико звучит объяснение. Женщина хмыкнула, но записала. Сделала две ошибки ― Виалета.[7]
— Маша Трауб, «Ласточ...ка», 2012
— Виола... — начала Небова.
— Поняла, сейчас купим, — пообещала официантка и прежде, чем Ксения успела среагировать, заорала так громко, что на столе зазвенели фужеры: — Серёга, лети как на пожар в супермаркет. Нужен плавленый сыр.
Занавески в стене зашевелились, слегка раздвинулись, появилась голова с усами.
— Чего?
— Плавленый сыр купи, — потребовала Катя.
— Какой?
— «Виолу».
— Дзинь-дзинь, — нервничал мой сотовый.
— На фига? — спросила головушка.
— Второе! — повысила голос Ксения. — Виола — имя моей подруги, она сидит за столом.
— Где? — округлила глаза Катя.
— Дзинь-дзинь, — не унимался сотовый.
— Что «где»? — не сообразила Небова.
— Вас двое, – сказала официантка и показала на меня пальцем, — она Вилка. Ну и вы ещё. А где Виола?
— Виолу называют Вилкой, — уточнила моя спутница.
— А-а-а, — протянула официантка, — Виола-Вилка. Впервые такое имя слышу. А отчество как?[9]
