Н. А. Лейкинъ.
[править]Мученики охоты.
[править]ЭКОНОМНЫЙ ХОЗЯИНЪ.
[править]Жена, среднихъ лѣтъ женщина, сидѣла за утреннимъ чаемъ и съ большимъ аппетитомъ улепетывала калачъ.
Изъ кухни вышелъ мужъ съ краснымъ лицомъ. Онъ былъ въ мѣховомъ пальто и весь занесенъ снѣгомъ. Сзади его слѣдовала кухарка.
— Позвольте, баринъ, пальто-то, я его стряхну. Вонъ сколько снѣгу на васъ понабило, сказала она.
— Постой, дай прежде разгрузиться, отвѣчалъ хозяинъ и сталъ освобождать передъ женой карманы. Вотъ я тебѣ, Анна Макаровна, двадцать пять штукъ лимоновъ принесъ. Они правда слегка подгнили, но ежели и половину отъ каждаго изъ нихъ отрѣзать, то все-таки будетъ выгодно. Сорокъ копѣекъ за всѣ на Сѣнной заплатилъ. Вѣдь это дешевле пареной рѣпы, меньше чѣмъ по двѣ копѣйки за штуку, а сунься-ко въ фруктовую лавку, шесть — семь копѣекъ слупятъ.
— Фу, какая гниль! воскликнула жена. Ну, куда намъ такую дрянь?
— Только съ виду гниль, но въ сущности они пречудесные. Въ рыбную селянку будемъ вмѣсто уксуса класть. А вотъ еще покупка. Чортъ знаетъ какъ дешево. Банку клубничнаго варенья тебѣ купилъ. У насъ въ лавкѣ сорокъ пять копѣекъ, а тамъ… Батюшки! Что-же это такое? Разбилъ. Ахъ, грѣхъ какой! Нарочно положилъ въ боковой карманъ и разбилъ! Настасья! Снимай скорѣй пальто, да вывороти карманъ. Господи и палецъ стекломъ порѣзалъ.
— Вотъ тебѣ дешевое-то да на дорогое и навело, попрекнула жена.
— Да вѣдь это случай, а то удивительно какъ все можно дешево на Сѣнной купить, отвѣчалъ мужъ, снимая пальто. Варенье-то соксреби ложкой да и положи въ чашку какую-нибудь, обратился онъ къ кухаркѣ. — Оно еще пригодится!
— Такъ я и стану варенье ѣсть изъ твоего грязнаго кармана! скорчила гримасу жена.
— Ты не станешь ѣсть, я самъ съѣмъ. Не бросать-же хорошее варенье. И удивительно, какая это у тебя ненависть къ моимъ покупкамъ! продолжалъ онъ. — Человѣкъ старается какъ-бы купить подешевле, а она злиться! Ты еще спала первый утренній сонъ сегодня, а я ужъ былъ на Сѣнной, мерзъ на холоду и отбивалъ товаръ у перекупщиковъ. За то и купилъ дешево изъ первыхъ рукъ.
— Ужъ опять не бѣлыхъ-ли куропатокъ возъ!
— А чѣмъ были худы бѣлыя куропатки?
— И ты еще спрашиваешь! Купилъ въ оттепель. И ли, ѣли цѣлую недѣлю, такъ-что даже опротивѣло, наконецъ гнить начали.. Стали дарить знакомымъ — не берутъ. И чѣмъ кончилось? Взяли и вывалили на помойную яму. Вотъ твоя дешевая покупка!
— А все оттого, что ты глупая хозяйка. Другая-бы, какъ только оттепель настала, сейчасъ-бы велѣла куропатокъ ощипать, изжарить и сдѣлать изъ нихъ заливное — вотъ, тогда онѣ и не испортились-бы.
— Да ты забылъ. Мы и такъ всю посуду заливнымъ наполнили, но все-таки больше половины куропатокъ осталось. Вѣдь ты ихъ больше ста паръ купилъ.
— Мариновать-бы можно.
— Кисель изъ куропатокъ жалко я не сдѣлала! Помилуй, другъ любезный, мнѣ ужъ и такъ тогда все пропахло куропатками. Чай, булки — и тѣ жареными куропатками пахли, съ сердцемъ сказала жена.
— Ну, зачѣмъ-же сердиться? Сегодня я купилъ не куропатокъ, а цѣлаго мороженаго борова. Будемъ и въ щахъ варить, и на жаркое жарить. Удивительно какъ дешево купилъ! успокоилъ жену мужъ. — Удивляюсь только, что до сихъ поръ не принесли провизіи, прибавилъ онъ. — А я ужъ давно покончилъ на Сѣнной и былъ-бы часъ тому назадъ дома да случилась маленькая непріятность, такъ я отправился въ участокъ для составленія протокола.
— Ну, часъ отъ часу нелегче! махнула рукой жена и испуганно спросила; — Что это у тебя глазъ-то?
— Развѣ очень замѣтно? А вотъ это непріятность-то и есть. Представь себѣ, подмѣтилъ я чухонца съ морожеными окунями. Ну, думаю, изъ первыхъ рукъ можно купить. Окуней немного у чухонца. Бросаюсь къ нему со всѣхъ ногъ — вдругъ откуда ни возьмись налетаютъ два маклака перекупщика. Я даю цѣну — они набиваютъ; я за ними. Чухонецъ отдаетъ окуней мнѣ, маклаки говорятъ, что онъ отдалъ имъ. Слово за слово — ругаться начали.. Одинъ на меня такъ и лѣзетъ, а я взялъ да и толкнулъ его въ грудь. Онъ схватилъ корзинку и тянетъ къ себѣ, а я къ себѣ. Тянулись;тянулись, я вырвалъ корзинку съ окунями, не удержался на ногахъ, упалъ, а корзинка-то мнѣ въ глазъ…-- закончилъ разсказъ мужъ. — Вотъ и ушибъ себѣ.
— Просто перекупщикъ хватилъ тебя кулакомъ въ глазъ, а не корзинка тутъ виновата!
— Ну, вотъ! Какъ-бы онъ смѣлъ меня хватить! Я чиновникъ, а онъ мужикъ.
— Такъ вѣдь у тебя на лбу не написано, что ты чиновникъ.
— Все-таки я ему тогда ужъ показалъ-бы себя!
— Да вѣдь ты и показывалъ. Зачѣмъ-же вы въ участокъ-то ходили?
— А для составленія протокола. Какъ смѣетъ перекупщикъ отбивать товаръ у публики! Вѣдь имъ запрещено по Сѣнной шляться. Ну, окуни мнѣ и достались. Хоть и въ глазъ попало, а все-таки отнялъ корзинку и дешево купилъ.
— Ей-ей, тебя когда-нибудь убьютъ на Сѣнной изъ-за этой дешевой провизіи. И что у тебя за страсть по Сѣнной, между мужиками, шляться! Въ прошломъ году у тебя кошелекъ съ деньгами вытащили; тутъ какъ-то попалъ свидѣтелемъ по дѣлу о кражѣ поросенка. И не диво, ежели-бы вся провизія дѣйствительно дешево обходилась, а то дешевое всегда на дорогое наведетъ. Вотъ и сегодняшніе боровъ съ окунями также сгніютъ, какъ и бѣлыя куропатки. Ну, куда намъ цѣлаго борова? Семья наша состоитъ всего изъ пятерыхъ. Когда мы это все съѣдимъ?
— Боровъ никогда не испортится. Онъ даже окаменѣлъ отъ мороза и можно подумать, что онъ изъ мрамора, а окуней всего двадцать четыре фунта. Ну, много-ли тутъ! Половину сваримъ и зальемъ, а другую половину жареными съѣдимъ и въ селянкахъ. Ахъ, Анюта! Ежели-бы ты видѣла какой боровъ! восторгался мужъ. — Хотѣлъ его поставить въ сани и самъ привезти его домой, да мерзавцы встрѣчные извозчики всегда смѣются, пальцами указываютъ и кричатъ: «вонъ баринъ съ супругой ѣдетъ!»
— А теперь тебѣ этого борова на Сѣнной и подмѣнятъ. Купилъ мраморнаго, а тебѣ пришлютъ какого-нибудь гранитнаго.
— Какъ-же, дожидайся! Нѣтъ, ужъ я эту штуку-то знаю, я самъ хитеръ. Я какъ выбралъ борова, какъ только его свѣсили, сейчасъ взялъ да и написалъ на его спинѣ свое званіе, имя, отчество и фамилію: «колежскій секретарь И. И. Загривковъ». Пускай кто нибудь подмѣнитъ. Карандашомъ написалъ и собственноручно.
— Это борова-то ты своимъ именемъ назвалъ? Прекрасно! захохотала жена.
— Смѣйся, смѣйся! И на Сѣнной мужики смѣялись да мнѣ наплевать! За то ужъ теперь не подмѣнятъ. Ахъ, Боже мой, какъ я себѣ руку стекломъ разсадилъ! Завяжи мнѣ пожалуйста тряпочкой, проговорилъ мужъ.
— Рука что! А вотъ глазъ такъ совсѣмъ подбитъ. Смотри какой синякъ. Завтра онъ сдѣлается коричневымъ, а потомъ желтымъ и съ этимъ украшеніемъ ты недѣли три проходишь.
Мужъ всталъ съ мѣста и посмотрѣлся въ зеркало.
— Дѣйствительно не хорошо, сказалъ онъ. — Пожалуй на службѣ не повѣрятъ и скажутъ, что пьяный на уголъ наткнулся. Ахъ, грѣхъ какой! А надо бѣжать на службу. Ну, вотъ что: налей-ка ты мнѣ стаканъ самаго крѣпкаго чаю, я выпью и отправлюсь въ должность. А то сонъ такъ и клонитъ. Шутка! Вѣдь сегодня въ пять часовъ утра поднялся и отправился на Сѣнную, чтобы изъ первыхъ рукъ провизію захватить. Да положи кусокъ лимону.
— Здравствуйте! Извольте посмотрѣть: ваши дешевые лимоны, кромѣ гнили, оказались и промерзшими. Они даже и не кислы, а вкусомъ какъ рѣпа! возгласила жена.
Мужъ, придерживаясь за глазъ, покачалъ головой и сказалъ:
— Ну, значитъ на лимонахъ ошибся! Дѣлать нечего!